На поле, где раньше рубились, потянулся к солнцу чертополох. Из золы сожженного терема резчик сотворил диковинную печать, нашептывающую былины, будто заклинания без слов. Надень — и услышишь, как голосила жертва, что сама себя принесла: великая, русая, синеокая. Надень и носи на пальце ее последний вопрос.