Под тонким серебром тающего инея, облитая жаром золотых лучей, скользила по лесу изгнанная дева-Зима — хрупкая, но упрямая, та, что умела превращать дыхание в лёд, а слова — в безмолвие. Она цеплялась за последние заморозки, как смола за живую вишнёвую плоть, ломая в ладонях сосульки и кристаллы своей обиды. Но когда деревья обняли её тёплыми ветками, а из глубины леса вышел босой юный Март, пахнущий солнцем и ландышем, зачарованная Зима потянулась к нему, как к забытому сну, положила голову ему на грудь и уснула — не побеждённая, но сбережённая его дыханием, как вечерняя прохлада под кожей первого жаркого дня.