Родился в купеческой семье долгожданный первенец — не ребёнок, а сам собой счастливая примета: в шелковой распашонке, в бархатной рубашонке, со звездой во лбу, да с золотой ложечкой во рту. Рос — всё как положено, лавку держал, деньгам счёту не знал, жену с приданым взял — всё у него было, да будто не на своём месте; жизнь жил — что чужой кафтан носил: не к лицу, не в пору, да у сердца жмёт. Одним днём всё прахом пошло — дом сгорел, лавка разорилась, жена сбежала с писарем, а в амбаре только отрез парчи да мешок овса остался; вышел купец на околицу, перекрестился, вздохнул свободно и сказал: «Ну, здравствуй, счастье, привалило наконец!»