Нимфа всматривалась в знакомую тень в чернильной ночной тишине, где звезды ткали серебристые нити на черном бархате неба, а холодный воздух пах сказкой и предвкушением, будто сама вселенная затаила дыхание в ожидании встречи. Сатир появился внезапно, скользнув по ладоням тёплым прикосновением, что разожгло сердце рубиновым пламенем и смешало в неукротимую бурю надежду, восторг и страсть. Но едва он выдохнул на прощание ее имя, растворяясь в первых лучах зари, стало ясно — ничего личного, лишь игра света и тени на грани зыбкого сна.