На межи между сном и присказкой, в избяной тишине, где рыжие тени лижут печные пятна, бабка-шептунья обронила слово — не то клятву, не то заклятие. Слово упало рубином в жар-птичью чешую да замкнулось на пальце, как кикимора на девичьем вздохе: не то сказала, да так и вышло.