На перекрестке миров, между ржаным полем и багряной зарей, она нашла обруч, который, казалось, помнил жар тысячи сердец; он прижался к ее персту, как живой, и в ушах зазвучал шепот, чтобы не смела с ним нежничать, ибо обруч сей — хранитель рубиновой искры, дикой и жадной, как костры на Ивана Купалу. В ту же ночь к ней явился дух с глазами полными инея, в венке из серебряных стрел, и потребовал вернуть его сердце, спрятанное в кольце, но дева рассмеялась ему в лицо, прижимая к себе рубин и навеки запечатав буйное пламя в своем собственном теле. С той поры ее пальцы пахнут малиной и пеплом, а под кожей тлеет алчный огонь, требуя чужих клятв и прикосновений.