В тех краях говорили: если поцелуешь сливовый цвет на закате, когда тень дерева длиннее памяти, — то вернётся тот, кто давно ушёл, но не узнает тебя и не вспомнит имени, даже если тысячу раз прошептать его меж лепестков. Она поцеловала — и в тот же миг кожа ее зазвенела, как серебро перед литьём, а губы наполнились соком, терпким и горьким, как правда, которую не произнести вслух, не поранив горла. Он и вправду вернулся — в чужом теле, с другими глазами, без шрама над бровью и без любви в голосе, — встал у ворот сада, где каждый цветок вдруг захлопнул от страха бескровные лепестки, и спросил: «Кто меня звал?»