Он пас коров на окраине села, где трава гуще, а звёзды к земле ближе, — и знал: её сафьяновым сапожкам не место на чернозёме, а голос её не должен звать телят по именам; с обозом купцов приехала красавица, да не остаться ей тут, как не задержится в крестьянских ладонях ручная птица. Вся она была - городская: в ридикюле помада, золотой напёрсток, надушенный платок, да только лежало на ней проклятие бабки-кукушки, что ещё в детстве предрекла: влюбишься в парубка с чёрными руками, да пойдёшь за него венчаться — как птица в клетку, как сапфир в оправу, как слово в клятву. Теперь, если по ночам обойти деревенские колодцы и заглянуть в воду, — не себя там увидишь, а её глаза: полные тоски по московской каменной мостовой, где не растёт трава и не слышно петухов.