Витязь в выжженной солнцем тигровой шкуре вырвался из зарослей вереска, как стрела из утробы ветра — без имени, без лица, с багряным отблеском на груди — то ли рана, то ли камень, то ли невпопад данное обещание. Она ждала его там, где дорога вилась, как серебряная гадюка, меж растущей вверх тормашками болотной травы. — Вот и твой первый встречный, — сказал он и вложил ей в ладонь сердце, где в древнем металле дрожала застывшая искра карбункула и таял привкус незваных чувств.